Откуда в Финском заливе зоны накопления цезия

Подробности

Категория: Колокол

В государственном докладе Министерства природных ресурсов и экологии РФ «О состоянии и об охране окружающей среды Российской Федерации в 2008 году» были опубликованы данные о появлении в Финском заливе зон загрязнения цезием-137. Со времени публикации документа прошло два года, но ни местные муниципальные, ни региональные, ни федеральные власти это никак не прокомментировали.

Цезий-137 – радионуклид техногенной природы – являясь продуктом деления плутония, нарабатывается в ядерных установках. Откуда взяться новым поступлениям радионуклида? Не нарушает ли спартанское спокойствие властных структур прав жителей прибрежных регионов Балтики на безопасную окружающую среду? Ответить на эти и другие вопросы журнал «Экология и право» решил попробовать самостоятельно. С помощью журналистского расследования. В наши задачи входило также разобраться: кто проводил исследования восточной части Финского залива? Какова география зон загрязнения? Представляет ли выявленное цезиевое загрязнение опасность для населения Балтийского побережья? О каких конкретно «существующих в настоящее время источниках поступления Cs-137» идет речь в государственном докладе?

КТО СКАЗАЛ «ЦЕЗИЙ»?

Найти структуру, проводившую замеры в Финском заливе и предоставившую заинтересовавшие нас данные в госдоклад, оказалось крайне непросто. Дело в том, что главное действующее лицо – МПР РФ – на общественные запросы никак не прореагировало. Ответа мы не получили ни на свое письмо № 85 от 2 февраля 2011 года, ни на повторное письмо № 105 от 29 апреля 2011 года. Не будем скрывать, подобная позиция министерства, очень похожая на желание «придержать» информацию, только укрепила наши подозрения: в Финском заливе происходит что-то неладное...

Тем более Федеральная служба по гидрометеорологии и мониторингу окружающей среды, в которую мы также направили запрос в надежде найти первоисточник, тоже оказалась непричастной к делу: «Наблюдательная сеть Росгидромета не проводит регулярных измерений содержания радиоактивных веществ в морских донных отложениях, – ответил нам заместитель руководителя Росгидромета И. А. Шумаков. – Вопросы оценки уровня экологической и радиационно-гигиенической безопасности, а также контроля источников загрязнения окружающей среды находятся вне компетенции Росгидромета». Добавим, ответ из Росгидромета мы ждали около двух месяцев.

Наиболее оперативным – откликнулось в течение двух недель – оказалось правительство Ленинградской области. Комитет по природным ресурсам сообщил: «Комплексный радиационный мониторинг природных сред Финского залива Балтийского моря российской стороной ведется в рамках Межправительственного соглашения стран – участниц Хельсинкской конвенции по Балтийскому морю (HELKOM) начиная с 1984 года. ...Загрязнение донных отложений в Финском заливе произошло в результате выпадений радиоактивных осадков после аварии на Чернобыльской АЭС в 1986 году».

Далее в ответе говорится, что «Содержание Cs-137 в донных отложениях Выборгского и Нарвского заливов, а также Лужской губы находится в сложившихся за последнее десятилетие пределах и составляет 200-1000 Бк/кг, что не превышает уровня естественной радиоактивности за счет содержания в донных отложениях калия, урана, тория и продуктов их распада».

Ответ, подписанный А. Эглитом, содержал массу другой информации. Но кто конкретно отвечает за радиационный мониторинг донных отложений Финского залива, о каких «существующих в настоящее время источниках поступления Cs-137»» идет речь в госдокладе, каково отношение областного правительства к этим данным – не сказано ни слова. Расследование будто уперлось в глухую стену...

И все-таки ЭиП удалось найти первичный источник информации. Воспользовались старыми журналистскими связями, взяли интервью у авторитетных в сфере экологии специалистов, переговорили с сотрудниками ряда ведомств. (Эту захватывающую цепочку расследования раскрывать не будем, дабы не доставить кому-то из наших интервьюеров неприятностей по службе.) Скажем только, что данный фрагмент доклада поступил из Росводресурсов (вх. № 12-53/2548 от 10.03.2009) на имя руководителя департамента государственной политики и регулирования в сфере охраны окружающей среды и экологической безопасности МПР РФ Р. Р. Гизатулина. А в Росводресурсы информацию направило подведомственное им Невско-Ладожское бассейно-водное Управление по Санкт-Петербургу и Ленинградской области МПР РФ. Наконец, водникам ее предоставило Федеральное государственное унитарное научно-производственное предприятие по морским геологоразведочным работам (ФГУНПП) «Севморгео». Более того, информация об образовании в Финском заливе зон устойчивого накопления радионуклидов Cs-137 еще в 2009 году была опубликована в № 11 Информационного бюллетеня ФГУНПП «Состояние геологической среды прибрежно-шельфовой зоны Баренцева, Белого и Балтийского морей».

ИЗ ПЕРВЫХ УСТ

Главный научный сотрудник Центра мониторинга геологической среды шельфа «Севморгео», доктор геолого-минералогических наук Александр Евменьевич Рыбалко – непосредственный участник экспедиций, в которых, начиная с 1999 года, проводились замеры радиационного фона иловых отложений дна Финского залива. Исследованием экологической ситуации на шельфах северных и Балтийского морей Рыбалко занимается уже более четверти века.

– Чернобыльский след в донных отложениях постепенно «тонет», – рассказывает ученый. – Если в 1986 году он находился на поверхности донных илов, то сегодня погрузился на глубину от 10 до 20 и более сантиметров, в зависимости от особенностей грунтов. В последние год-два он потерял четкие очертания. Однако на ряде наших станций в Финском заливе мы регистрируем точки, на которых цезий обнаруживается на поверхности грунтов. То есть здесь можно говорить о дополнительных источниках поступления Cs-137.

По данным «Севморгео», в 2009 году удельные активности Cs-137 на станциях мониторинга в Нарвском заливе и Копорской губе превысили 1000 Бк/кг, а в Выборгском заливе – 700 Бк/кг.

– Много это или мало? – задаю вопрос моему собеседнику.

– Активности, конечно, более высокие, чем в северных морях, – отвечает Рыбалко. – К примеру, в Баренцевом море при дозах содержания цезия в 150 Бк/кг уже бьют тревогу (см. таблицу) Вместе с тем 1000 беккерелей на килограмм сухого веса – не тот случай, когда можно говорить о реальной опасности. К примеру, активность ряда болот Кингисеппского района после чернобыльских выпадений достигала десятков тысяч беккерелей.

– Тем не менее нельзя не признать – природный уровень в вышеназванных участках, конечно, нарушен, – заключает главный научный сотрудник «Севморгео». – Даже низкое содержание радионуклидов способно у некоторых вызывать заболевания. А поскольку существуют свежие поступления, наша задача – понять, откуда они берутся, найти источники. И каждый год в своих письмах в МПР РФ мы настаиваем на проведении таких исследований. Пока никакой реакции...

Концентрация Cs-137 и Co-60 в поверхностных донных отложениях
некоторых районов Кольского залива, Бк/кг сухой массы (1996 г.)

 Примечание. Техногенные радионуклиды в морях, омывающих Россию: радиоэкологические последствия удаления радиоактивных отходов в арктические и дальневосточные моря («Белая книга-2000»). М.: ИздАТ, 2005.

САМОЕ РАДИОАКТИВНОЕ В МИРЕ

То, что Чернобыль превратил Балтику в самое радиационно загрязненное море в мире, – факт общепризнанный. Радиоактивные осадки с газоаэрозольными выбросами из аварийного четвертого блока окропили не только Европейскую часть Советского Союза, но и территории большинства стран Европы. А также – Балтийское море, являющееся внутренним водоемом Северной Европы. Этот факт подтверждается и в ответе, полученном в рамках расследования, проводимого «ЭиП», от начальника Комитета по природным ресурсам Ленинградской области А. Эглита: «Загрязнение донных отложений в Финском заливе произошло в результате выпадений радиоактивных осадков после аварии на Чернобыльской АЭС в 1986 году».

Однако у главного научного сотрудника Центра мониторинга геологической среды шельфа «Севморгео», доктора геолого-минералогических наук Александра Рыбалко имеются подробности.

По мнению Рыбалко, новые поступления цезия происходят из-за дальнейшего вымывания «чернобыльского следа» из болот Ленинградской области. Вместе с болотной водой, через ручьи и реки выброшенный четверть века назад цезий попадает в Финский залив. Но это лишь часть правды, уверен Рыбалко: «Скорее всего, имеются и другие источники. Например, засекреченный в советские времена завод в эстонском городе Силламяэ, на котором в течение многих десятилетий производились радиоактивные материалы. В каком состоянии предприятие находится сегодня – тайна, покрытая мраком. Иначе откуда взяться активности в Нарвском заливе?»

– Практически ежегодно мы обращались в Министерство природных ресурсов и экологии РФ с заявлениями о необходимости проведения совместных исследований с финскими и эстонскими специалистами, – рассказывает ученый. – На протяжении 1990-х годов мы проводили совместные экспедиции, заходя в территориальные воды наших государств, обменивались методиками исследований. Это был чрезвычайно полезный опыт. Последние 10 лет такие совместные исследования не проводились.

НИ ТАЙНЫ, НИ МРАКА

Признаюсь честно: ситуация на бывшем «оборонном ящике» заинтриговала. А вдруг именно там находится цезиевый «рог изобилия»? К счастью, консульство Эстонии в Санкт-Петербурге оказало любезность, предоставив контакты предприятия.

...До Силламяэ, расположенного примерно в двадцати километрах от границы, добираться недолго. В здании бывшего секретного завода П/я Р-6685 располагается сегодня ряд предприятий, в том числе Ökosil Ltd, отвечающее за экологический мониторинг в Силламяэ и далеко за его пределами. Именно здесь сразу после войны и вплоть до 1990 года из местных диктионемовых сланцев, а затем сырья, поставляемого из Восточной и Центральной Европы, получали закись-окись урана.

Главная экологическая проблема «ящика» – урановое озеро – гигантское шламохранилище с воронкой внутри, находящееся непосредственно на берегу Балтийского моря. Эстонские специалисты подсчитали, что в 12 миллионах тонн «хвостов» содержится 1700 тонн чистого урана, 750 тонн тория, 7 кг радия.

– Хвостохранилище загрязняло окружающую среду ураном, торием, азотными соединениями, – рассказывает технический директор Ökosil Ltd Владимир Носов. – Эти вещества попадали в море, разносились ветром по улицам Силламяэ. К тому же над нами постоянно висела опасность прорыва дамбы, при которой в море могло попасть непредсказуемое количество «грязи»...

Но сегодня все страхи позади: благодаря помощи ЕС токсичные отвалы обвалованы глиняным «замком» и засыпаны миллионами тонн грунта. На месте страшной воронки – живописный зеленый холм, покрытый разнотравьем. Работы были закончены в 2008 году, ЕС проект обошелся в 20 миллионов евро. Теперь ближайшую тысячу лет Силламяэ и Балтика могут жить спокойно – именно такой срок своему «укрытию» гарантировали авторы проекта. А специалисты Ökosil Ltd, публикуя ежемесячные, ежеквартальные и годовые отчеты о состоянии окружающей среды, информируют власть и общественность о реальном состоянии дел. Словом, ни тайн, ни покрывающего их мрака в Силламяэ мы не нашли. Как, впрочем, и цезиевого «рога изобилия».

– Всю свою историю завод работал с природными радиоактивными материалами, – поясняет Владимир Носов. – Цезий – радионуклид, появляющийся в процессе ядерной реакции в ядерной установке. Таковой на заводе никогда не было.

– Как вы думаете, откуда в Нарвском заливе повышенные его концентрации?

– На побережье Балтики много АЭС, – отвечает Носов. – Ленинградская, финская в Ловиизе, атомные станции есть в Швеции, Германии, опять же «чернобыльский след»... Надо брать в расчет и научно-исследовательские ядерные реакторы, ядерные учетные центры водосборного бассейна Балтики. Но чтобы сделать выводы, требуются научные исследования.

Информационная прозрачность в Эстонии не чета нашей. В Ökosil Ltd приняли иностранного журналиста, предоставив всю необходимую информацию. Такая открытость – лучшее лекарство от страхов, подозрений и мифов – типа существования до сегодняшних времен останков мрачного «ящика» советского ВПК в городе Силламяэ. Характерно, что носителями подобных мифов у нас становятся даже научные сотрудники институтов. Что уж говорить о непрофессионалах...

«ЦЕЗИЕВЫЕ КОПИЛКИ»

Финский залив – водоем рыбопромыслового значения. По данным Комитета по агропромышленному и рыбохозяйственному комплексу Ленинградской области, в акватории залива насчитывается «41 рыбопромысловый участок, 28 из которых примыкают к границам Выборгского района, 3 – Ломоносовского и 10 – Кингисеппского районов». (То есть к постам, на которых, в соответствии с госдокладом, зафиксированы превышения по цезию.) Только в 2011 году в заливе должно быть выловлено около 8 тыс. тонн кильки, около 5 тыс. тонн салаки, 15 тонн судака. За счет длительного периода полураспада цезий-137 способен накапливаться в растениях, организмах животных и рыб. А уж из рыбы – прямой путь к человеку...

Чем питается рыба? Прежде всего, бентосом – обитателями морского дна и придонных слоев. Бентос – кандидат номер один на звание «цезиевой копилки».

Кандидаты номер два и три – планктон и водоросли. «Под воздействием сильных придонных течений радионуклиды из иловых осадков мигрируют в воду», – поясняет М. Ю. Шкатов. И в этот момент вполне могут оказаться на кандидатах номер два и три. А уж затем попасть в питающуюся ими рыбу. Предельно допустимые концентрации для водорослей по цезию-137 составляют 500 Бк/кг. При загрязненности дна в 1000 Бк/кг, опять же теоретически, активность на водорослях может превысить допустимую дозу.

Да, выловленная рыба перед реализацией проверяется соответствующими контролирующими структурами. Но не каждый же экземпляр кильки или салаки «ощупывается» дозиметром! Шанс у наглотавшейся цезия рыбешки проскользнуть на наш стол, увы, не так уж и ничтожен...

По пищевой цепочке цезий может попасть и в организм человека. Оказавшись там, он аккумулируется в мышцах, органах, нервных клетках. Период полураспада цезия-137 составляет 30 лет, т. е. облучение человека продолжается в течение всей жизни, если не учитывать биологическое выведение цезия из организма. В этом случае внутренности человека постоянно подвергаются облучению – чем и опасен долгоживущий цезий. Длительное облучение оказывает разрушающее воздействие на сердце, печень, почки, центральную и вегетативную нервную, эндокринную, иммунную, репродуктивную системы, может способствовать возникновению онкологических заболеваний.

Но, опять-таки, для окончательных выводов требуются исследования.

МОНИТОРИНГ В «МУНДИРЕ»

Казалось бы, мы ответили на все вопросы расследования, тем не менее остался осадок неясности и неполного понимания ситуации. Прежде всего, на наш запрос не ответил «основной докладчик» – МПР РФ. Что это – халатность или нежелание обсуждать тему?

Мы с трудом нашли фирму, проводившую исследования. Почему бы контакты исполнителя работ не разместить в прямом доступе в Интернете? Однако, как выяснилось, всей полнотой данных не обладают и специалисты ФГУНПП «Севморгео», в частности по поводу источников цезиевого загрязнения...

Скажем больше: данные «Севморгео» не совпадают с точкой зрения другого контролера, проводящего радиационный мониторинг Финского залива в рамках Межправительственного соглашения стран – участниц Хельсинкской конвенции по Балтийскому морю (HELKOM). Речь о ФГУП НПО «Радиевый институт им. В. Г. Хлопина». Примечательно, что директор Радиевого института В. П. Тишков также не дал письменного ответа на запрос журнала «ЭиП». Правда, нам удалось связаться с заведующим отдела радиоэкологических и аналитических исследований Андреем Степановым.

– Копорская губа – абсолютно чиста, – заявил Андрей Степанов. – На ее дне единицы беккерелей на килограмм.

– Но в госдокладе говорится о тысяче, – напоминаю я.

– В России на международном уровне аттестована лишь одна лаборатория – Радиевого института, – отвечает Степанов. – Она одна участвует в международных интерколибрациях оборудования. В стране нет другой лаборатории, которая бы выдавала более точные данные. Мы не верим данным никаких ведомств, в том числе МПР РФ.

Чтобы сразу расставить все точки над «i», поясню: Радиевый институт является структурой Госкорпорации «Росатом». К государственной системе мониторинга он не имеет никакого отношения. Его ведомственная лаборатория действительно оснащена самой современной и дорогостоящей аппаратурой. Институт даже имеет собственное судно для проведения мониторинга – предмет зависти вконец обнищавших госконтролеров всех структур.

Так что заявление представителя Росатома – не что иное, как свидетельство конфликта между государственной и ведомственной системами мониторинга. И то, что государственная система доведена до ручки, похоже, факт. Не в этом ли причина всех тех неясностей и нестыковок, с которыми мы столкнулись взаимодействуя с МПР и его структурами?

– Андрей Владимирович, так все-таки активность в тысячу беккерелей в Финском заливе имеется? И откуда она берется?

– В целом у «Севморгео» цифры близкие к нашим, – резюмировал Степанов. – А основной источник известен: «чернобыльский след».

Конкретно и предельно понятно. Настораживает лишь одно: росатомский «мундир» инспектора. Что ни говори, а ведомственный контроль не может быть не подчинен корпоративным интересам. И если Росатом не пожелает делиться той или иной информацией, его никто не заставит это сделать. И у нас есть вполне определенный в этом смысле исторический опыт.

Кроме того, Госкорпорация «Росатом» не наделена функциями распространения информации в обществе. Информирование россиян о состоянии окружающей среды – задача других ведомств, в том числе и Министерства природных ресурсов и экологии. Но насколько выверено оно это делает? Не провоцирует ли госдоклад пользователя Интернета на скандальные выводы? Почему до сих пор ситуация в Финском заливе остается проблемой узкого круга специалистов и части политиков? Основная масса местных жителей об этом ничего не знает.

ДОМОДЕРНИЗИРОВАЛИСЬ...

Модернизация органов природоохраны и государственного надзора, произошедшая в России за последние 10 лет, очень напоминает погром. Сокращение финансирования, многократное уменьшение численности природоохранных инспекторов, утрата техники, оборудования, полномочий – все это уже давно охарактеризовано экологами одним словосочетанием: деэкологизация государственной политики.

– В 1990-е все природоохранные органы – областные, краевые, республиканские – имели свою измерительную аппаратуру эколого-аналитического контроля, приборы, штат специалистов, – рассказывает экс-министр экологии РФ, директор Института водных проблем РАН, член-корреспондент РАН В. И. Данилов-Данильян. – Структуры Минприроды, а с 1996-го – Госкомэкологии, не подчинялись ни местным органам власти, ни администрации субъектов Федерации, т. е. были независимы. Но в 2000-м году природоохранное ведомство как самостоятельная единица было ликвидировано, а с ним, фактически, и его территориальные подразделения. И, в частности, они были освобождены от функции выявления источников загрязнения. А ведь в министерстве даже существовала специальная служба мониторинга источников загрязнения, отвечавшая за формирование банка данных по загрязнителям. Так вот эта функция не была передана никому. Госконтролеры сегодня лишь фиксируют загрязнения, на этом ставится точка.

– На практике это было реализовано «модернизацией» природоохранного законодательства, – говорит юрист Экологического правозащитного центра «Беллона» Нина Поправко. – Например, в предыдущей редакции Водного кодекса 1995 года говорилось, что «...в целях предупреждения и устранения загрязнения водных объектов должны определяться источники их загрязнения». В ныне действующем Водном кодексе об источниках – ни слова. Как, впрочем, и в других действующих законах и нормативных правовых актах федерального и регионального уровней.

Выяснять источники загрязнения – значит проводить те самые научные исследования, о которых не раз говорили герои данного материала, т. е. вкладывать серьезные средства (ну и, конечно, выводить на чистую воду загрязнителей). А когда законодательство того не требует, зачем напрягаться и тратиться? Лежит себе на дне морском цезий, кушать не просит. Разве что сам радионуклид проглотит иная рыбешка, а ту употребит в пищу какой-то человек. А если вдруг занедужит, вряд ли разберется, отчего заболел. Но даже догадавшись, никогда не докажет. Потому что сделать это практически невозможно – научной и правовой базы подобного воздействия не существует. Так надо ли ее создавать?..

ЦЕЗИЕВАЯ АНОМАЛИЯ

Итак, на дне Балтийского моря имеются самые высокие концентрации цезия-137 по сравнению с другими морями мира. Основная причина – чернобыльская авария. Казалось бы, данное обстоятельство должно обусловить особые требования к государственному мониторингу акватории Финского залива, необходимость проведения научных исследований, в том числе международных, по контролю за «поведением» илов, а также мониторингу иных потенциальных источников загрязнения.

– Непонятно, почему активность цезия-137 в отложениях на дне Финского залива, исходя из многочисленных исследований, с 1986 года практически не меняется, – задается вопросом эксперт по атомным проектам Экологического правозащитного центра «Беллона» Алексей Щукин. – Тем самым нарушаются законы физики. Ведь за 25 лет, прошедших после аварии на ЧАЭС, активность пятен «чернобыльского следа» должна была уменьшиться почти в 2 раза (период полураспада цезия-137, как уже говорилось, составляет 30 лет). Далее, за счет миграции (а цезий довольно «ползучий» элемент), наноса ила и песка активность в отложениях должна была снизиться еще больше. Может быть, это не только «чернобыльский след»? Например, неясно, почему в Копорской губе уровень радиоактивного загрязнения со временем растет.

Так существуют или нет в настоящее время иные источники поступления цезия, о которых говорится в государственном докладе, кроме «чернобыльского следа»? Кто разгадает, наконец, загадку цезиевой аномалии?

Ответ на этот вопрос мы бы хотели услышать не от самой передовой в России лаборатории Росатома, а от государственного органа надзора, подведомственного МПР. Нельзя низводить государственный контроль до любительского уровня, даже если сохранение его прежде высокой планки требует средств. Нельзя информацию, касающуюся радиационной и ядерной безопасности, полностью отдавать на откуп ядерному ведомству. Фукусима показала, что даже МАГАТЭ – Международное агентство по атомной энергии – не справилось с задачей распространения авторитетной и проверенной информации об аварии на японской АЭС.

Исчерпывающая информация о цезиевом загрязнении Финского залива должна стать достоянием общества. В том числе и для того, чтобы люди осознали, чем оборачивается для окружающей среды развитие атомной энергетики. И делали осознанный выбор, принимая решение о строительстве новых АЭС.

Лина ЗЕРНОВА
(«Экология и право», №№ 42-43, 2011)

Для справки. Что такое тысяча беккерелей?

Что такое 1000 беккерелей на килограмм – много это или мало? В соответствии с нормативами действующих в России «Гигиенических требований к качеству и безопасности продовольственного сырья и пищевых продуктов» содержание цезия-137 в молоке не должно превышать 100 Бк/кг, в питьевой воде – 2 Бк/кг, в рыбе и рыбопродуктах – 150 Бк/кг, мясе – 220 Бк/кг, яйцах – 6 Бк/кг.

– На донные морские отложения таких нормативов не существует, – поясняет Александр Рыбалко. – Потому что находятся они на глубине, человек непосредственно с ними не контактирует. И хотя в Баренцевом море фон уже в 150 Бк/кг воспринимается как ЧП, 1000 Бк/кг – не тот случай, когда можно говорить о реальной угрозе для местных жителей.

– Тем не менее следует признать: природный уровень на ряде участков Финского залива нарушен, – продолжает ученый. – И радионуклиды все же могут попасть в человеческий организм по пищевым цепочкам. Не случайно финны и норвежцы ввели уровни загрязнения для донных осадков – даже низкое содержание радионуклидов у некоторых людей способно вызывать заболевания.

Оценивая фактор цезиевого воздействия, необходимо иметь представление и о географии донного загрязнения. Одно дело, если «фонят» несколько десятков квадратных метров морского дна, и совсем другое, когда речь идет о километрах.

Нужную нам информацию мы нашли в ответе на запрос журнала «ЭиП» директора ФГУНПП «Севморгео» М. Ю. Шкатова:

«Площади загрязнения донных отложений переформировываются ежегодно в результате выноса зараженных почв суши со стоками рек, впадающих в Финский залив, и ориентировочно составляют 8-10% от площади залива».

Если учесть, что площадь Финского залива составляет почти 30 тыс. кв. км, то загрязнения в таком случае могут охватить несколько тысяч квадратных километров. На такой факт глаза не закроешь.